Мой путь в немецкую клинику
Ананко А., к.м.н., хирург
отделение висцеральной, торакальной и эндокринной хирургии горбольницы Вайссенбурга, Бавария.
Немецкая медицина является для многих врачей одним из эталонов качества, надежности и мастерства. Это и неудивительно - мне, как хирургу, в своей повседневной клинической деятельности чуть ли не ежеминутно приходится употреблять именно немецкие термины - скальпель, пинцет, корнцанг - все это из начала прошлого века, когда авторитет немецкого врача был непререкаем, а добрая половина симптомов и операций были названы немецкими именами и фамилиями.
Получив возможность выехать в Германию и заняться там врачебной деятельностью, я недолго колебался, и вот уже почти четыре года работаю хирургом в одной из небольших городских больниц неподалеку от Нюрнберга (это в Баварии).
Основной вопрос, который интересует большинство моих коллег, - насколько реальна интеграция украинского врача в Германии, как это выглядит официально и какой путь необходимо пройти, чтобы не только получить доступ в немецкую клинику в качестве врача, но и получать за это соответствующее вознаграждение.
Хочу сразу заметить, что Германия - республика федеральная, законы здесь, в том числе касающиеся и иностранных врачей, могут значительно отличаться в разных землях, поэтому мой баварский опыт не обязательно может совпасть с опытом у коллеги из, например, Берлина или западных областей Германии.
Но в целом все выглядит примерно одинаково, так как система медицинского и дальнейшего врачебного образования (так же, кстати, как и оплата труда) является, к счастью, единой для всех государственных медицинских учреждений. Справедливости ради необходимо заметить, что у коллег из восточных земель доходы от профессиональной деятельности оказываются примерно на 10-15% меньше.
Что касается интеграции официальной, то есть чисто документального признания наших дипломов и получения дальнейшего разрешения на работу, все здесь очень просто - как правило, объем обучения признается в среднем на два года меньше, чем было «дома». Связано это только с тем, что школьное образование в Германии, как и в большинстве других стран Европы, длится на два года дольше. Именно поэтому тем моим коллегам, которые приехали или сразу после окончания университета, или же с одним годом интернатуры, пришлось идти "доучиваться" на пятый-шестой курс университета.
Кстати, медицинское образование в Германии в целом не очень отличается от украинского - те же шесть лет, те же три уровня госэкзаменов (Staatsexamen), а последний, так называемый "практический" год, в основном проходит в виде клинической практики. Только в отличие от «наших» немецкие студенты-медики самостоятельно выбирают несколько ведущих специальностей, по которым они практикуются целый год. Кстати, вторые "госы" сдаются (и в этом отличие) после окончания пятого курса, а третий «гос» - у постели больного сразу по завершении практического года.
Только после успешной сдачи последнего государственного экзаменa (интересно, что в точном переводе с немецкого он так и называется) студент-медик становится врачом и получает так называемый "Vollapprobation" - полноценное разрешение на работу. Этим и отличается немецкий врач от иностранного - ведь для получения "Vollapprobation", кроме законченного медицинского образования, необходимо также наличие немецкого гражданства. С недавних пор для врачей-иностранцев был введен еще так называемый "Gleichwertigkeispruefung" - экзамен по подтверждению иностранного медицинского образования, который, по сути, является третьим госэкзаменом. Только после сдачи такого экзамена и при наличии немецкого гражданства иностранец получает полноценное разрешение на работу врачом с возможностью самостоятельной врачебной деятельности (в том числе и в частной практике) и занятия руководящих должностей в клинике. Без этого он имеет право только на "несамостоятельную" деятельность - дежурства при наличии ответственного дежурного (в клинике или на дому), операции или инструментальные исследования при условии наличия опытного ассистента и т.д.
В некоторых землях (не повезло и мне) существует также ограничение на работу в определенных крупных городах - таким образом немцы защищают себя от конкуренции со стороны иностранных специалистов, количество которых с каждым годом неуклонно растет. Так, число украинских врачей, работающих в Германии, увеличилось в 2005 году (по сравнению с 2004-м) с 668 до 730 человек - почти на 10 процентов!
Нельзя сказать, что перечисленные ограничения сильно сказываются на моей работе. Ведь немецкие коллеги моего возраста тоже не имеют права самостоятельно оперировать и иметь частную практику - для этого необходимо иметь статус врача-специалиста (Facharzt). Стать им можно, проработав определенное количество лет в соответствующем отделении и выполнив так называемый операционный каталог, в который входят основные хирургические вмешательства и манипуляции. Кроме этого, необходимо еще сдать и достаточно сложный экзамен с большим числом различных ситуационных задач. Мне, например, для допуска к этому экзамену, необходимо выполнить еще травматологический каталог и отработать как минимум полгода в травматологии.
Такая же специфика существует и в других немецкоязычных странах (Швейцарии, Австрии) и поэтому получила название "немецкой" модели хирургического образования.
Справедливости ради необходимо заметить, что общий хирург не обязательно должен уметь протезировать тазобедренный сустав и трепанировать череп, но умение вправить вывих или репонировать и прооперировать простой перелом (например, «луча» или лодыжки) является правилом "хорошего тона" среди общих хирургов в Германии. В последнее время в стране все больший упор делается на дальнейшие специализацию и укрупнение клиник, так что, скорее всего, хирург, одновременно оперирующий перелом бедра и умеющий делать резекцию желудка, станет здесь достоянием истории.
Другим, не меньшим потрясением для меня было то, что все внутривенные манипуляции являются обязанностью врача. В принципе, каждая медсестра умеет поставить внутривенный катетер, но с удовольствием отказывается от этой "почетной" обязанности в пользу доктора. Это же касается и забора крови, и внутривенных инъекций. Никто не может толком объяснить природу этих "перегибов на местах", вот и приходится в среднем по часу в день посвящать одному из самых скучных и нелюбимых всеми немецкими врачами занятий - внутривенным манипуляциям.
К сожалению, не удалось мне толком подтвердить в Баварии и мою ученую степень. Это несмотря на то, что центральная немецкая комиссия по признанию ученых степеней уже давно рекомендовала всем местным министерствам по делам образования и культуры приравнивать наши кандидатские к немецким докторским (которые пишутся, как правило, на последних курсах университета и насчитывают максимум 40-50 страниц с десятком наблюдений и вызывающе коротким списком литературы). Баварское министерство культуры до сих пор с этим не согласно, вот и приходится мне носить какую-то смешную аббревиатуру (СSc VAK Kiew), смысл которой даже чиновники министерства толком объяснить не смогли.
Как я уже отметил, официальное признание врача (при наличии постоянного вида на жительство и разрешения на работу) протекало у меня, как и у большинства иностранных коллег, практически без проблем - уже через полгода после приезда в Германию я теоретически уже мог искать работу. И вот только тут началась настоящая, а не "бумажная" интеграция - с посещением языковых курсов, прохождением бесплатной практики (за полгода я «настоялся на крючках», наверное, раз в пять больше, чем за все предыдущие пять лет в Украине) и поиском реального места работы. На все это у меня ушло около полутора лет, что соответствует по времени среднему "интеграционному" сроку, и в январе 2003 года я был принят на работу в хирургическое отделение в качестве Assistenzarzt (так здесь называются врачи, еще не имеющие титула Facharzt, о котором я упоминал выше).
С этого момента у меня начались по настоящему приятные потрясения. Прежде всего меня поразил спектр операций, который, по нашим меркам, вряд ли даже можно «уместить» в одной большой центральной больнице: от пищевода до прямой кишки, включая торакальную и эндокринную хирургию. Естественно, в Германии также имеются специализированные торакальные и проктологические отделения, но благодаря знаниям и умениям нашего шефа, его авторитету среди местных семейных врачей, любая хирургическая патология направляется именно к нам. Стабильно высокий в клинике процент лапароскопических вмешательств, причем не только уже ставших рутиной холецистэктомий, аппендицитов и герниопластик, но и других, требующих высочайшего мастерства и тренировки вмешательств, например, на пищеводе или прямой кишке.
Кстати, о тренировке - это была еще одна приятная неожиданность. Здесь не просто дают возможность, но даже в определенной мере заставляют оперировать - шеф просто обязан (!!!) создавать условия, чтобы работающий у него молодой хирург за отведенный для его образования срок (как правило, пять лет) успел выполнить все предусмотренные операционным каталогом вмешательства (например, пятьдесят холецистэктомий, сто герниопластик, двадцать пять аппендэктомий и т.п.). Если каталог не будет выполнен, проблемы возникают, как это ни странно, вначале у шефа. В худшем случае у него могут отобрать право на подготовку хирургов, что значительно подорвет авторитет клиники и приведет к массовому оттоку из нее молодых кадров. Именно поэтому первую свою операцию в Германии я сделал уже на третий день пребывания в клинике, и ассистировал мне сам шеф.
Приятно удивило, что микроклимат в коллективе, взаимоотношения между коллегами практически такие же, как в Украине, и здесь я еще раз убедился, что врач - понятие интернациональное, с той лишь очень важной поправкой, что в Германии нет места «вредным привычкам» на рабочем месте. В рабочем договоре даже есть пункт, запрещающий курение на рабочем месте (вплоть до увольнения). Об алкоголе в больнице даже никто и не упоминает - настолько абсурдно здесь такое сочетание!
То, что хирурги во всем мире действительно одинаковы, я понял окончательно, рассказывая один из любимых украинскими хирургами анекдотов про анестезиологов. Так вот, уже на средине анекдота мне стало ясно, что анекдот не менее хорошо знаком и моим немецким коллегам.
Не хочу останавливаться на всех приятных мелочах типа отсутствия дефицита шовного материала или наличия у всех врачей внутрибольничных мобильных телефонов. Замечу только, как ни странно, основную роль в поддержании привычного нам "эталонного" имиджа немецкой медицины играет не материальное обеспечение, а в первую очередь - человеческий фактор. Невероятно (по нашим меркам) образованные медсестры, никогда, тем не менее, не переходящие на "ты" c врачами, потрясающе кооперативные анестезиологи, знающие наизусть размеры перчаток каждого хирурга операционные сестры и, самое главное, - полная финансовая независимость врача от пациента дают немецкому хирургу возможность полностью сконцентрироваться на своей основной обязанности - исцелении больного.
Именно эта возможность - спокойно заниматься любимым делом, помогая людям, не заглядывая при этом на титульный лист их историй болезни, позволяет добиваться местным врачам потрясающих результатов, о которых я с удовольствием буду сообщать в следующих выпусках "Medicus Amicus".
Medicus Amicus, №6 2006
|
Новости 
