КЛИНИКО-ЮРИДИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ ДЕФЕКТОВ ОКАЗАНИЯ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ

П.В.МАЗИН, врач, юрист, Кировская Государственная Медицинская академия
В.П.МАЗИН, кандидат медицинских наук, врач, юрист, адвокат Кировской области

1. ВВЕДЕНИЕ

Несоответствие современного уровня знаний о природе медицинских отношений имеющимся государственным и глобальным потребностям развития здравоохранения рельефно проявляется во многих проблемах отечественной и зарубежной медицины. Далеко не каждый житель нашей планеты имеет возможность получить качественную медицинскую помощь вовремя из-за ее дороговизны, "бюджетная" система здравоохранения России продолжает переживать многолетний кризис недофинансирования и бесправности медицинских работников [12, 16]. "Теневой" медицинский бизнес и медицинские преступления являются интернациональной бедой [16, 18], а судебные преследования врачей во всем мире все чаще выходят за рамки здравого смысла [1, 5, 17]. Для того чтобы оптимизировать финансирование охраны здоровья, вернуть доверие пациента и спокойные условия труда медработнику, необходим кардинальный пересмотр идеологии организации оказания медицинской помощи населению и представлений о "хорошем" и "плохом" в работе "слуги Асклепия". Поскольку в правоприменительной практике последних лет все чаще возникают уголовные и гражданские процессы против "человека в белом" и организаций здравоохранения), актуально сопоставление понятийных баз медицинских и юридических наук относительно фактов несоответствия желаемого и действительного в отношениях "врач - пациент" и иных стечений медицинских недоразумений.

В настоящей статье предпринята попытка синтеза нового медико-правового комплекса категорий, предназначенного для эффективной юридической защиты медработников, медицинских организаций и всей системы национального здравоохранения.

Ключевой юридической концепцией для расследования противоправных актов является "состав деликта/преступления" - совокупность (система) предусмотренных законом объективных и субъективных признаков, характеризующих общественно опасное деяние, достаточных для его квалификации и являющихся основанием ответственности - с наличием субъективных и объективных элементов, а именно объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны [14, 21]. Объект - это массив охраняемых законом общественных отношений, которым наносится вред либо же возникает угроза его нанесения при неправомерной/ ненадлежащей активности лица (в нашем случае - медицинского работника, медицинской организации). Объективная сторона - это внешнее материальное выражение посягательства, все его признаки и характеристики как акта общественно опасного противоправного поведения, происходящего либо уже случившегося в объективной действительности. Здесь выделяют две группы признаков: обязательные (деяние как действие или бездействие, для материальных составов - еще и общественно-опасные последствия, а также причинная связь между ними и деянием) и факультативные (способ, место, время и обстановка, орудия и средства посягательства). Субъект - это лицо, совершающее общественно опасное противоправное деяние (в нашем случае речь идет о т.н. специальном субъекте, т.е. о медработнике или медицинской организации). Наконец, субъективная сторона - это психическая деятельность субъекта, который реализует деликатное деяние, непосредственно связанная с совершением последнего и образующее психологическое содержание противоправного акта. Субъективная сторона также имеет в своей структуре обязательные признаки (вину как психологическое отношение лица к совершаемому деликту) и факультативные признаки (мотив как побуждение, которым виновный руководствовался, и цель как конечный результат, к которому виновный стремился). Формы вины - прямой или косвенный умысел, а также неосторожность в виде самонадеянности или небрежности.

2. КЛИНИКО-ЮРИДИЧЕСКОЕ СРАВНЕНИЕ ПОНЯТИЙНЫХ БАЗ ТЕОРИИ МЕДИЦИНСКИХ ОТНОШЕНИЙ С КОМПЛЕКСОМ ЭЛЕМЕНТОВ "СУБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЫ"

Термин "врачебная ошибка" - один из самых старых и широко употребляемых в теории медицинских отношений, его понимания, толкования и дефиниции чрезвычайно разнообразны. О том, что не всякий неблагоприятный исход лечения свидетельствует о врачебной ошибке, упоминалось неоднократно. Существует точка зрения, согласно которой это "добросовестное заблуждение врача при отсутствии в его действиях признаков халатности, умысла или неосторожности"; ряд авторов вообще считают ее не правовой категорией [18]. По мнению В.Серова, врачебная ошибка не содержит признаков проступка или состава преступления [19]. К сожалению, подобный взгляд на вещи идилличен. [11]. Медицинская активность часто содержит в себе признаки и проступка, и состава преступления, а точнее, "объективной стороны" [13, 14, 15, 16]. Иными словами, к врачу придраться всегда можно. "Врачебная ошибка" часто используется и будет использоваться недовольными реципиентами врачебных усилий с обвинительным уклоном по отношению к медработнику [20]. Главным фактором, затрудняющим однозначное толкование и определение разбираемого понятия, является запутанность проблемы ответственности за врачебные ошибки, а также неоднозначное отношение к их "виновной составляющей" [6, 18]. Поэтому всегда при необходимости "прижать "человека в белом" к стенке" описываемый термин будет звучать по-новому в зависимости от ситуации.

Категорию "врачебной ошибки" трудно привести к общему знаменателю с комплексом "состава деликта/преступления". Лишь некоторой логической сравнимостью с ней обладает понятийный комплекс "субъективной стороны", а точнее - "самонадеянность" и "небрежность" (упомянутые категории, как и "врачебную ошибку", можно условно отнести к роду "субъективной энтропии медработника", при которой последний, задействовав весь свой опыт, логику и интуицию, не достигает ожидаемого или должного результата лечения. Тяжесть заболевания, отсутствие необходимых инструментов и иные непредвиденные обстоятельства в ряде случаев могут исключать вину медицинского работника. Прогресс медицины с темпами обновления информации и устаревания научно-практических ориентиров масштабен, и нельзя судить объективно, что врач должен знать и уметь, а что просто физически не может освоить вовремя. Состояние "информационной безопасности" труда медработников в подавляющем большинстве российских больниц оставляет желать лучшего [13]. До сих пор не разрешена коллизия "клятвы врача" с нормами о сертификационном доступе к медицинской деятельности [2].

В то же время прямой и косвенный умысел не имеют ничего общего с "врачебной ошибкой". Последнее понятие не даст ничего для борьбы с тяжкими тщательно скрываемыми медицинскими преступлениями. Их объективная сторона может быть настолько неясной, что практически невозможно доказательно "зацепить" момент внешнего проявления внезапно возникшего прямого или косвенного умысла врача-правонарушителя в картине фатального исхода болезни, медленно развивающегося по природе вещей. Наконец, "врачебная ошибка" вносит неясность в соотношение ответственности врача и других категорий медицинского персонала - от санитарок до руководителя медицинского учреждения.

Таким образом, понятие "врачебной ошибки" может корректно использоваться лишь в некоторых случаях проработки "субъективной стороны" отдельных неблагоприятных клинических событий (разумеется, после прояснения всей "объективной стороны").

"Агрессия врача/медработника" стала употребляться сравнительно недавно и по отношению к довольно широкому спектру феноменов ненадлежащего поведения "человека в белом" [4]. Несомненна ценность этого понятия для решения многих теоретических и практических проблем клинической сферы, однако юридический пласт его содержания еще более не определен. Агрессия - психологический феномен, и его субъективно-виновное осмысление неоправданно усложнено [3]; агрессия может быть мимолетным вкраплением в фактуре умысла или неосторожности или же ключевым фактором развития этих форм психологического отношения. В одних случаях она придает яркую аффективную окраску субъективной стороне, в других - является ключевым звеном длительного развития преступного поведения или неоднократности деликтов. Обсуждаемая категория еще настолько не разработана, что невозможно сказать однозначно, когда она является отягчающим обстоятельством, а когда - смягчающим (как состояние аффекта при убийстве). Науке предстоит еще выделить отдельные виды агрессии медработника и их сравнимость с элементами "субъективной стороны". На сегодняшний день данное понятие имеет значение только для психогигиены труда медицинских работников и в некотором смысле - для дисциплинарной практики в системе здравоохранения.

3. "ЯТРОГЕНИЯ": НЕОБХОДИМОСТЬ ОГРАНИЧЕНИЯ ЗНАЧЕНИЯ КАТЕГОРИИ

"Ятрогения" используется в доктринальных построениях очень давно, что и обусловило существующий разброс в толкованиях этого термина. А.В.Шапошников (1998) приводит как минимум три его самостоятельных значения: 1) механизм возникновения неблагоприятных последствий врачебного воздействия на пациента ("программируемая ятрогения" в хирургии, небрежность или умысел врача, непредвиденные последствия новых методов лечения, организационные дефекты и порочность той или иной системы здравоохранения); 2) конечный неблагоприятный результат усилий врача - в случаях ясности и наглядности произошедшего или получившегося дефекта (психические и телесные нарушения, осложнения и летальные исходы, аллергии и идиосинкразии на лекарства, моральный ущерб или иные последствия утечки конфиденциальной информации о болезни пациента); 3) качественная оценка нежелательной врачебной активности и ее итогов [22]. Первый конгресс ISPIC (Эльсинор, Дания, май 1990) в специальном заявлении трактовал ятрогению как "итоговый негативный результат функционирования системы здравоохранения в целом". С.Г.Стеценко предложил определение данного понятия как "нового, неумышленно или неизбежно возникающего заболевания или патологического состояния, являющегося прямым следствием медицинского вмешательства при диагностике, лечении или профилактике" [18]. Именно такого рода ятрогении стали нозологическими единицами в нескольких новых разделах Международной Классификации Болезней 10-го пересмотра. Сложившаяся доктринальная ситуация есть кризис отождествления "ятрогении" с "объективной стороной"; в первой больше сходства прежде всего с вредом (система оценочных аспектов конечного результата ненадлежащей медицинской практики). При этом вред рельефен именно как разительное негативное отличие оттого, чему следовало бы получиться в идеале. Третье из приведенных выше значений "ятрогении", по А.В.Шапошникову, сопряжено с ее приближением к "объекту".

Однако "вред", в частности, вред здоровью - категория слишком абстрактная и скорее философская, чем юридическая. Не всегда удается четко охарактеризовать возникшее после врачебного вмешательства новое качество здоровья как вред (ухудшение). При подобном оценочном подходе к тому же объективное состояние преображенного врачом здоровья и субъективное восприятие этого изменения пациентом могут находиться на разных чашах весов. Идеальное, лишенное каких-либо неудобств для пациента оказание медицинской помощи - недостижимая планка для здравоохранения. Наконец, понятие "ятрогения" ни в коем случае не обеспечивает на практике логичного изучения/ расследования причинно-следственной связи между актом оказания медицинской помощи и возникшим после этого состоянием здоровья, поскольку сам термин происходит от презумпции однозначной причинности. Уголовный же закон исходит из "презумпции невиновности". Попытки "растягивания" содержания категории "ятрогения" на "объективную сторону" ведут к тому, что утрачивается четкость и возникает путаница. На наш взгляд, "ятрогения" не может быть звеном клинико-юридической сцепки понятийных баз. Эта категория слишком абстрактна и неоднозначна, имеет отношение к "объекту" и может использоваться только в отвлеченных ценностных рассуждениях. Ее юридическое содержание вторично и не должно переоцениваться. И уж конечно нельзя путать ценностно-сравнительный качественный подход в научно-клиническом изучении "вреда жизни и здоровью пациента" с объективной констатацией наступивших общественно-опасных последствий при рутинном расследовании конкретных случаев в правоприменительной практике.

Как в теоретико-доктринальной работе, так и в конкретных судебных процессах против субъектов медицинской деятельности "объект" и "субъективные" элементы состава разбираются во вторую очередь. Начальный же этап любого расследования неблагоприятных феноменов здравоохранения начинается с конкретной картины происшедшего - с "объективной стороны". Адекватных этому юридическому понятию концепций современные дисциплины о медицинских отношениях пока представить не могут. Между тем гражданский или уголовный процесс против "человека в белом" выигрывает тот, кто обладает тактической инициативой в интерпретационной разработке "объективного" комплекса процессуальных данных. Кроме того, медицинские работники стремятся контролировать процесс построения отношений с пациентом, и в частности все этапы оказания медицинской помощи. При динамическом наблюдении своих больных врач имеет возможность наблюдать такие варианты развития заболеваний и осложнений, когда, выражаясь юридическим языком, в клинической картине вдруг начинает вырисовываться "объективная сторона". Ряд медицинских манипуляций (в частности, хирургические операции) по сути своей являются "квазикриминальными" [13, 14, 15, 16]. Это, к сожалению, можно считать факторами дестабилизации медицинских коллективов и всей системы здравоохранения. По причине юридической безграмотности как врачи, так и их вышестоящие руководители часто не имеют возможности квалифицированно, адекватно и вовремя гасить конфликты, все чаще и чаще выливающиеся в судебные процессы [5, 16, 17].

4. КЛИНИЧЕСКИЕ ДЕЛИКТОИДЫ И УГОЛОВНО-КОНФЛИКТНЫЕ СИТУАЦИИ

Проблема современной медицины - в разработке гибкой, справедливой, ценностно- и биоэтически состоятельной парадигмы клинико-деликтологического анализа медицинских инцидентов. "Объективная сторона" медицинской активности должна быть выделена в отдельную понятийную группу: "клинические деликтоиды", или деликлиниумы, с делением таковых на мелкие разновидности [13, 17]. Это комплексы фактов, имеющих отношение к неблагоприятным стечениям клинических обстоятельств, собираемые и освещаемые с позиций нейтральности и отсутствия ценностных суждений (полно, всесторонне и объективно), насколько это возможно. При таком подходе вопрос юридической, дисциплинарной или клинической виновности медработника, "врачебной ошибки", "агрессии" или "ятрогении" решается в самую последнюю очередь, после тщательного, взвешенного и законченного рассмотрения произошедшего.

Деликлиниум - комплекс обстоятельств медицинской активности, создающий предпосылки судебного преследования медработника в силу сходства с объективной стороной того или иного наказуемого деяния или иного влекущего юридическую ответственность поведения, - имеет несколько разновидностей:
1) Кримиклиниум, или уголовно-конфликтная ситуация. Это комплекс обстоятельств оказания медицинской помощи, сходный с одним из составов Особенной Части УК и создающий предпосылки уголовного преследования медработника [13].
2) Делиятрия - деликлиниум, субъектом которого является врач. Кримиклиниум с таким субъектом следует считать кримиятрией.
3) Все указанные типы клинических деликтоидов можно подразделить на две большие группы - реальные и потенциальные. В большинстве случаев это две фазы развития одного медицинского инцидента.

Реальный деликлиниум имеет законченный рельеф всех объективных признаков того или иного состава (летальный исход; осложнение; ятрогения; неприемлемый для больного исход операции; утечка информации, составлявшей врачебную тайну и др.).

Потенциальный деликлиниум - стечение обстоятельств, повышающих вероятность реального деликлиниума или же ведущих к нему при отсутствии адекватных мер противодействия со стороны медработника. Например, малое интраоперационное кровотечение удлиняет продолжительность вмешательства и наркоза, приводит к некоторому увеличению операционной травмы и расхода шовного материала (аллергизация организма), а хирурга с небольшим опытом зачастую ввергает в панику. Возрастает риск анестезиологических осложнений, крупной кровопотери, повреждения анатомически значимых структур и др. Если же при купировании малого кровотечения произошло повреждение крупного нерва, мочеточника и др., деликлиниум становится реальным.

Двоякий деликлиниум может быть либо реальным, либо потенциальным в зависимости от обстоятельств. Примером такого явления в известном смысле можно считать некоторые разновидности конверсий при лапароскопических вмешательствах. Реальный момент обусловлен существенным увеличением косметического дефекта и сроков послеоперационного пребывания в хирургическом стационаре после открытого этапа операции, однако недовольство пациента по этому поводу чаще всего удается нивелировать. Потенциальный же характер данного деликлиниума вытекает из всех остальных негативных качеств открытого этапа - увеличения операционной травмы, длительности наркоза и др. Решающее значение приобретают чисто организационные факторы (квалифицированность специалистов, оснащенность клиники, особенности управления хирургической активностью и подготовкой больных, информирование пациентов о возможных осложнениях, отношения внутри медицинского коллектива и др.).

Технический деликлиниум является запрограммированным этапом той или иной медицинской манипуляции, как правило, агрессивной и высокоинвазивной. "Классический" пример - разрез передней брюшной стенки в начале операции по резекции желудка или ушиванию прободной язвы. Можно также выделить технологический деликлиниум, возникающий по причине отказа оборудования или иных форс-мажорных обстоятельств (отключение электроэнергии, удар прибора при землетрясении, отсутствие необходимого оборудования и др.). Особого внимания заслуживает инновационный деликлиниум при испытании новых медицинских методов и технологий или во время медицинского эксперимента. Потенциальный инновационный деликлиниум может возникнуть уже на стадии планирования научно-исследовательской активности. Погрешностный деликлиниум является следствием несовершенства доступных инструментальных и лабораторных методов диагностики, мониторинга или интраоперационного наблюдения без признаков отказа, неполадок оборудования и других подлежащих ремонту сбоев. Например, маломощный аналоговый ультразвуковой сканер без функции тканевой гармоники дает искаженную визуализацию глубоких анатомических структур; обзорный снимок брюшной полости может оказаться не информативным в диагностике перфорации язвы желудка при выраженном спланхноптозе и опущении печени по причине патологии ее связочного аппарата. Все остальные виды клинического деликтоида в повседневной медицинской практике удобно обозначить термином "рутинный деликлиниум".

Последнее основание для деления - признак очевидности для лечащего врача. Прогнозируемый деликлиниум предвидится специалистом до того, как начинается высокорисковый этап его отношений с пациентом. Сюда относятся технические деликлиниумы, а также исходы лечения больных с плохим прогнозом заболевания. Внезапный деликлиниум противоположен прогнозируемому, возникает неожиданно и часто является для медработника испытанием на хладнокровие, собранность и эмоциональную зрелость. Это неблагоприятные клинические события, которые трудно предвидеть и предотвращать в зародыше. Примеры - анафилактический шок, злокачественная гипертермия при наркозе, отказ видеостойки в критический момент эндоскопической операции и др. Наконец, ретроспективный деликлиниум удается постичь только при повторном взгляде на оконченное и непоправимое - на консилиуме, при комиссионном разборе дефекта медицинской помощи, во время дисциплинарного или судебного процесса. Ситуация характеризуется следующими признаками: а) серьезным характером клинического инцидента (летальный исход, необратимое осложнение, существенный конфликт с пациентом и его представителями); б) сложным для расследования рельефом объективной стороны случившегося (причина не видна на первый взгляд благодаря нестандартности обстановки, только тщательное изучение может вскрыть совершенно неожиданную суть произошедшего); в) тактическими трудностями предупреждения таких деликлиниумов.

5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Описанная интегральная клинико-юридическая понятийная база пригодна для трезвого и реалистичного изучения современной динамики развития медицинских отношений разного уровня - от элементарных актов оказания медицинских услуг до международных тенденций охраны здоровья - и продуктивна в создании новых юридических конструкций регулирования этой сферы. Самая большая проблема правового обеспечения отечественной медицины - отсутствие системы медицинских обязательств с основополагающей регламентацией правового статуса и обязанностей врача, пациента и других участников медицинских отношений [2, 12, 16]. В имеющихся нормативно-правовых актах не отражены реалистичные механизмы обеспечения, гарантирования медицинских обязательств, принципы ответственности за их нарушения. Решение этой проблемы возможно только при адекватном понимании существенных качеств элементарной медицинской активности, а именно: а) высокорисковости; б) квазиделиктности и квазикриминальности, в) реального ценностного приоритета медработника, а не пациента [12, 16].

Проблема стандартизации здравоохранения может быть решена только после разработки системы медицинских обязательств, когда последствия различных форм соблюдения и несоблюдения стандартов будут ясно юридически определены. До сих пор не совсем понятно, что именно стандартизировать в этой сфере. Технологии диагностики и лечения должны быть ориентированы на индивидуальность каждого больного, а не на отдельные нозологические единицы. Излишняя регламентация проведения медицинских манипуляций и ведения "историй болезни" чревата необоснованными затратами усилий, времени и средств субъектов здравоохранения. [8] Медицинская деятельность требует чрезвычайно высокой квалификации работника и имеет творческий характер, поэтому медицинский стандарт не может содержать универсальных схем и готовых решений. Принципы эффективной стандартизации медицинских услуг следующие: а) ориентированность на минимальную техническую оснащенность лечебно-профилактической организации; б) устанавливается не порядок действий врача в той или иной ситуации, а достаточность обоснования принимаемых врачом решений; в) минимальная императивность; г) регламентация наиболее "острых", конфликтных моментов медицинских отношений.

Стандартизация всего лечебно-диагностического процесса невозможна, поскольку это самый ригидный и громоздкий из ее вариантов. К тому же некорректный стандарт ограничивает право медработника на вдохновенное новаторство. Разумно поэтому держать в жестких рамках только те сектора отношений, которые чаще всего вызывают недовольство и придирки со стороны реципиентов усилий медработника (сторона пациента, субъекты медицинского страхования, в ряде случаев - администрация медицинской организации и др.). Если же эти экстремальные моменты эффективно освещаются с позиций "теории состава" и преломляются в призме "общей теории деликлиниума", организатор здравоохранения получает абсолютно адекватную поддержку для профилактики подобного рода конфликтов и создания наиболее благоприятной рабочей обстановки в своем коллективе. Чтобы получить материал для корректной и реалистичной стандартизации здравоохранения, нужно исследовать профиль профессиональных деликтоидов каждой ветви медицинской деятельности, выявить те деликлиниумы, которые чаще всего реализуются в конфликт и приводят к провалу юридической защиты медицинского субъекта. Медицинский стандарт должен сводиться к таким условиям, выполнение которых максимально сокращает сумму обстоятельств, способных скомпоновать "объективную сторону".

Практическое использование "теории деликлиниума" особенно актуально для защиты медработника и медицинских организаций от необоснованного обвинения и несправедливой ответственности. Гибкость, динамичность и универсальность синтезированных понятий пригодятся и в такой области, как теоретически обоснованная генерация идеологии и ценностей здравоохранения на государственном и международном уровнях. Как бы ни развивалась медицина, все ее новшества рано или поздно оказываются в стихии практических отношений врача и его больного. Все отрицательное, слабое и не проработанное на практике наиболее быстро и адекватно может быть выявлено и изучено в деликлиниумах, сопутствующих практическому новаторству. Универсальность последних видна и в их пригодности для борьбы с умышленными медицинскими преступлениями. Наконец, новый стиль клинического мышления необходим практикующим медицинским группам для трезвого и разностороннего осознания самых существенных трудностей диагностики и лечения заболеваний. Это унифицирует, оптимизирует и упростит многие аспекты организации рутинной деятельности медработников, оздоровит внутренние отношения в их коллективах, облегчит процесс обучения молодых специалистов, борьбу врачей с осложнениями и противодействие недовольству получателей медицинской помощи.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1). Акопов В.И. Медицинское право в вопросах и ответах. "Издательство ПРИОР". Москва 2000.
2). Битеев В.Х., Мазин П.В., Пономарев Г.Е. Крайняя необходимость и обоснованный риск в медицинских отношениях. Уголовное право, 2001, N 3. С. 22-24.
3). Baron R., Richardson D. Human aggression. Plenium Press, New-York, 1994.
4). Жарова М.Н. Феномен агрессии в профессиональной деятельности врача//Первая международная конференция "Общество - медицина - закон". Сборник докладов//(Кисловодский институт экономики и права. Май 1999 года). Библиотека журнала "Качество медицинской помощи". М. 1999, С. 15-16.
5). Жаров В.В., Фадеев С.П. Практика возбуждения гражданских и уголовных "врачебных" дел//Здравоохранение, N 10, 2001, С. 161-166.
6). Каликова Г.А. Проблемы правового регулирования медицинского страхования и медицинских услуг. Афтореф. дисс. канд. юридич. наук. Алма-Ата, 1992.
7). Квернадзе Р.А. Некоторые аспекты становления и развития законодательства в области здравоохранения. Государство и право. 2001, N 8, С. 99-104.
8). Ковалевский М.А. Правовое значение профессиональных стандартов медицинской деятельности//Здравоохранение. 2002, N 4, С. 161-166.
9). Кривошеев Г.Г. Защита профессиональной медицинской деятельности в условиях современной России//Экономика здравоохранения. 2002, N 1, С. 47-49.
10). Криминология./Под. ред. Кудрявцева В.Н., Эминова В.Е. "Юристъ", Москва, 1997.
11). Крылова Н., Павлова Н. Крайняя необходимость в медицинской деятельности: некоторые вопросы практического применения. Уголовное право, 2005, N 1, С. 41-45.
12). Мазин П.В., Битеев В.Х. Правовой статус врача в Российской Федерации. Вятский медицинский вестник, 1999, N 2, С. 3-6.
13). Мазин П.В., Андреев В.Г., Битеев В.Х., Егорова А.Г. и др. Некоторые юридические аспекты деятельности центра малоинвазивной хирургии городской больницы "Лепсе" г. Кирова. Вятский медицинский вестник, 2001, N 1, С. 49-54.
14). Мазин П.В., Пономарев Г.Е. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: проблемы классификации и развития. Труды филиала МГЮА в г. Кирове. 2001, N 5, С. 94-102.
15). Мазин П.В., Пономарев Г.Е., Битеев В.Х. Обоснованный риск: проблемы толкования и практического применения. Уголовное право, 2002, N 1, с. 26-29.
16). Мазин П.В., Битеев В.Х., Пономарев Г.Е., Мазин В.П. Медицинское право: задачи, предмет, перспективы развития. Вятский медицинский вестник, 2003, N 3, С. 75-81.
17). Мазин П.В., Битеев В.Х., Пономарев Г.Е. Предмет урологии в свете современной специфики государственного и правового регулирования медицинских отношений. Урология, 2004, N 5, С. 76-80.
18). С.Г.Стеценко. Право и медицина: проблемы соотношения. Москва, Международный университет (в Москве), 2002.
19). Серов В. Диагноз: понятие проблема. Врач, 1997, N 6, С. 4.
20). Тяжкова И.М. Уголовная ответственность медицинских работников. Вестник Московского университета, Сер. 11, 1994, N 6 С. 14.
21). Уголовное право России. Части общая и особенная. Под. ред. А.И.Рарога. Москва, "Проспект", 2005.
22). Шапошников А.В. Ятрогения (терминологический анализ и конструирование понятия). Ростов-на-Дону, издательство АО "Книга", 1998.